Мне эту историю рассказала Галина Хемерова, жительница города Шатуры. Она уверена: в жизни любого человека бывают загадочные случаи, которые трудно объяснить с точки зрения здравого смысла
 После войны Валентина окончила Шатурское медучилище и устроилась работать в родном посёлке. Зарплата, правда, небольшая, но на жизнь хватало. На полставки работала она процедурной сестрой в больнице, а на ставку — медсестрой в школе. Работать в школе Валентине нравилось. Медицинскую комнату содержала в полном порядке и обязанности свои выполняла неукоснительно: делала ребятам прививки, ставила градусники, смазывала йодом ссадины и царапины, забинтовывала разбитые коленки. Мягкими и проворными руками бинтовала она быстро и аккуратно, а уколы делала совсем небольно.
В то весеннее утро случилась непредвиденная неприятность. Началось всё с того, что Валентина, неловко повернувшись, уронила на пол мензурку. Забыв об осторожности, бросилась собирать осколки голыми руками и порезала палец. От острой и неожиданной боли Валентина резко дёрнулась, ударилась головой о подоконник и зацепила цветочный горшок. Горшок отправился вслед за мензуркой, росток герани отлетел в угол, а земля рассыпалась по полу. Валя машинально начала собирать землю руками и ссыпать её в мусорную корзину, напрочь забыв про совок и веник. В это время открылась дверь, и запыхавшийся пятиклассник с вытаращенными от ужаса глазами выдохнул: «Валентина Евдокимовна, скорей! Меня Марья Ильинична послала. Бычковой опять плохо!». — «У Бычковой начался эпилептический припадок, уже второй за эту неделю», — пронеслось в голове у Валентины. Позабыв про разбросанную землю и порезанный палец, который надо было бы обработать, медсестра наскоро вытерла руки подвернувшейся тряпкой и вихрем вылетела в коридор. Нельзя терять ни минуты. Во время такого приступа у больного нередко западает язык, человек может просто задохнуться, если вовремя не оказать ему помощь. Оказать её Валентина успела. Выведя Бычкову из эпилептического состояния, она отвела к себе в комнату, дала успокаивающих капель и уложила на кушетку, заботливо укрыв своим шерстяным платком.
Девочка уснула, а Валентина вспомнила, что впопыхах так и не обработала порезанный палец. Не успела она открыть дверцы белого шкафчика, чтобы взять с полочки склянку с иодом, как чьи-то маленькие кулачки громко забарабанили в дверь. Валентина распахнула её и увидела заплаканное лицо третьеклассника, которого держал на руках молодой физ-
рук. Левая стопа ребёнка была неестественно вывернута и отекала прямо на глазах. «В футбол на площадке играли, а он с мячом в ворота не вписался», — объяснил физрук. «Господи! Да что за напасти сегодня!» — взмолилась Валентина. «А ну, помощники, разворачивайте носилки!» — скомандовала она пробежавшим ребятам. А физруку строго сказала: «В больницу его надо. Пусть хирург посмотрит». Больница была совсем рядом. Мальчика положили на носилки, и старшеклассники отнесли его к хирургу. Валентина долго пробыла с ним в больнице. О пораненном пальце даже и не вспомнила.
Ночью Валентина проснулась от резкой боли. Палец распух до неузнаваемости, рука отекла. До утра девушка просидела на кухне, качая забинтованную шерстяным шарфом руку как ребёнка. Боль накатывала душными и вязкими волнами на голову, грудь и живот. Поднялась температура. Валя разбудила сестру, при её помощи оделась и попросила проводить до больницы. В больнице сделали Валентине укол против столбняка, привязали к пальцу мазь Вишневского и дали больничный на три дня. Но боль не утихала, расползаясь по всему телу, заполняя все клеточки и сосуды, гудела и монотонно стучала в висках. Отёчность не падала, температура держалась на отметке 38°.
В районной поликлинике хирург, взглянув на багровый Валентинин палец, сердито покачал головой: «Немедленно лечь в стационар. И никаких отговорок! Дело серьёзное». Девушку выпроводили за дверь кабинета и велели дожидаться, пока оформят направление. Сидя в коридоре, Валя уловила обрывки разговора. Говорили о ней: «Надо же, какая молодая, а палец-то придётся ампутировать!» Валю словно кипятком обдало! Как ампутировать? А как же она без пальца на правой руке? Девушка вскочила и, не помня себя, выбежала на улицу. Куда несли её ноги — Валентина не задумывалась. В голове билась одна мысль: «Не может этого быть!»
В реальность Валю вернул чей-то ласковый голос: «Что с тобой, касатка?» Она очнулась и обнаружила себя сидящей на лавочке возле узкоколейного вокзала. Рядом с ней сидели несколько женщин с корзинками и мешками, видно, ожидающих дрезину. А на лавочке напротив приютилась маленькая сухонькая старушка. На коленях у неё на чистой белой тряпочке аккуратной стопкой лежали тонкие розовые ломтики свиного сала и небольшой кусочек ржаного хлеба. Старушка обедала. «Что с тобой, касатка? На тебе лица нет!» — повторила свой вопрос старушка. Валентина вдруг поняла, что слова относятся к ней. «Небось голодная? На, поешь!» — Старушка протянула девушке тряпочку со снедью. Валя заплакала и, не зная почему, вдруг начала рассказывать незнакомой женщине и про палец, и про больницу, и про ампутацию.
Старушка выслушала девушку, а затем посоветовала: «Надобно тебе, касатка, сходить к Меркулычу. Правда, стар он стал и редко кому теперь помогает, но ты к нему сходи. По всему видать — сердце у тебя доброе, а он таким в помощи никогда не отказывал». — «А как же мне его найти, бабушка?» — В голосе девушки появилась надежда. «А я тебе расскажу, как до его хутора добраться... »
Подошла дрезина, Валя поблагодарила старую женщину за доброе участие, попрощалась и зашла в вагончик. Всю дорогу до посёлка Валентина представляла себе путь до загадочного хутора. Дома, когда Валя поведала о совете старушки, мать сказала: «Слышала я от людей, что есть недалеко такой человек. Живёт он вдвоём с дочерью, держит скотину, имеет огород — тем и кормится. Говорят, помогает он людям в беде, но не всем. Если злой человек, корыстный или заносчивый — и разговаривать с ним даже не станет. А людям добрым и отзывчивым помогает. Иди, дочка, к нему завтра утром. Авось поможет!»
Еле дождалась Валя рассвета. Со вторыми петухами отправилась пешком по просёлочной дороге до дальней фермы, затем свернула на тропинку через хвойный лес и вышла к большому болоту. Обогнув его, отыскала еле заметную тропочку в камышах, пошла вперёд до пшеничного поля. За ним увидела три старые берёзы, возле них и располагался хутор: сарай, хлев, баня. Чуть поодаль стояла изба. Девушка вошла в раскрытую дверь и остановилась на пороге.
В избе было темно, так как окна были закрыты ставнями и не пропускали дневной свет. Посреди избы стоял большой деревянный стол, а вокруг него — лавки. На столе чадила свеча в медном подсвечнике, едва освещавшая помещение. В углу у печи протянута верёвка с пучками трав для просушки. Глаза, привыкшие к темноте, разглядели худого сгорбленного старика, стоявшего у печки спиной к двери и мешавшего варево в большом чугуне. «Здравствуй, Валенька!» — поздоровался старик, не оборачиваясь. Девушка открыла рот от удивления: «Здравствуйте, а откуда вы знаете, что меня Валей зовут?» — «А я всё про всех знаю. Что же ты, дочка, так долго ко мне собиралась? Вот если бы ты пораньше пришла, то пальчик бы твой остался в первоначальном виде. А так как ты задержалась, то останется теперь на пальце рубец, будет палец твой немного кривоват. Да не беда — свыкнешься», — сказал спокойно и уверенно знахарь. Он усадил Валю на табуретку и кликнул Марью. Вошла женщина средних лет в тёмно-синем платье, чёрном фартуке и выцветшем ситцевом платке, глубоко надвинутом на глаза и завязанном под подбородком. Она молча протянула знахарю плошку с тёмно-зелёной жидкостью и тряпицу. Старик снял бинты с Вали-ной руки и бросил их в печь, что-то бормоча себе под нос. Затем окунул тряпицу в плошку с жидкостью, обмотал тряпицей Валин палец, подул на него, пошептал какие-то слова и сказал: «Иди, дочка, домой прямо по тропинке через поле, никуда не сворачивая, а тряпицу до дома не развязывай. Всё будет хорошо. Иди с Богом!»
Валентина поблагодарила старика, достала из котомки кошелёк и вынула деньги. Знахарь нахмурился. «Убери деньги, не обижай меня!» — сказал твёрдо. «Чем же я могу отблагодарить вас, дедушка? Мать велела вам деньги передать», — ответила Валентина. «Поклонись своей матери. Достойная она женщина. А мне теперь деньги без надобности. Хвораю я. Должно, скоро помру. А ты, Валенька, не забывай меня. Памятью своей мне и заплатишь», — сказал старик. Проводил Меркулыч Валю до порога и на прощание произнёс: «Доброе у тебя сердце. Жизнь твоя будет нелёгкой, но люди к тебе всегда будут тянуться, а это — самое главное».
Пошла Валентина по тропочке через поле и только дошла до его середины, как острая боль пронзила палец, да такая, что девушка потеряла сознание. Очнулась она через некоторое время и осознала, что лежит ничком на тропинке, а над ней голубое небо и яркое солнце. Валя села, открыла котомку и жадно выпила бутылку молока. Голова её слегка кружилась, но не болела. Девушка приложила ладонь ко лбу — он был холодный. Жар ушёл. Валя поймала себя на мысли, что палец больше не оолит, а рука стала лёгкой и подвижной. Дома развязала тряпицу и увидела: на верхней фаланге указательного пальца образовался небольшой рубец, который не позволял распрямиться пальцу до конца. Но главное — палец был на месте и ни капельки не болел.
Месяц спустя до Валентины дошёл слух, что Меркулыч умер. Она долго горевала. А обещание помнить о нём выполняла всю свою жизнь. И, уже будучи в преклонном возрасте, поведала мне, своей племяннице, эту историю, попросила и меня не забывать Меркулыча. |
Блоггеров - [ 
Аккаунт блоггера
