Сейды древних Саамов

На берегу Белого моря уже много веков высятся непонятные сооружения из камней...
Скользя по покрытым водорослями мокрым камням, мы выбрались на берег. Сначала разгружали байдарки и, каждую секунду рискуя упасть, перетаскивали вещи на место будущего лагеря, потом убирали и сами суда с приливной полосы. Дело непростое и тягомотное — мокрые с ног до головы, мы мигом продрогли на холодном ветру. Погодой Белое море в этот раз не баловало. Наконец все тринадцать человек сгрудились у быстро разгорающегося костерка — благо под боком богатый на сушнину лес. Плавание наше закончилось в четыре утра. Если бы не белые ночи, близкое соседство с глухой чащей вызвало бы суеверный ужас.
Вскоре лагерь был развёрнут: просоленная одежда развешана по верёвкам, покрытые белыми разводами байдарки выставлены сушиться на солнце, а над костром уже закипал чайник. Экипаж блаженствовал, получив возможность отдохнуть после многочасового перехода. У всех ныли плечи, а скрюченные после долгого сжимания весла пальцы не хотели разгибаться. Тем не менее кто-то попытался изобразить перебор на гитаре.

Слева от нашего лагеря возвышались скалы, выходящие из-под земли сплошным слоистым пластом и не то чтобы уж очень высокие, но внушающие почтение. Об их подножие, облепленное кое-где оранжевыми пятнами морских звёзд, билось холодное северное море.
Вскарабкавшись на бурое скальное плато, я обвела взглядом окрестности. В панораме преобладал синий цвет — далеко на горизонте море и небо сливались воедино. Когда-то на этих землях жили саамы...
Путешествие наше началось в посёлке Чупа, где мы, запасшись крупами и консервами, спустили байдарки на воду и теперь, делая остановки на островах, двигались по Чуп-ской губе на север. Через несколько дней собирались пересечь Северный полярный круг. Ещё за несколько километров до нынешней стоянки, разглядывая карту, мы наткнулись на интригующую пометку «могильник» на одном из островов. Кто и когда мог быть похоронен на этом безлюдном кусочке земли, мы не знали и не преминули заложить небольшую петлю, чтобы выяснить это. Удивление было немалым, когда нам рассказали, что могильник — саамский.

Как ни странно, найти его на маленьком, продуваемом всеми ветрами острове оказалось делом сложным — никаких ожидаемых надгробий или чего-то подобного не обнаружилось, и прошло немало времени, пока мы не поняли, что чуть ли не топчем его ногами. Могильник представлял собой занимающую несколько квадратных метров каменную насыпь, абсолютно голую и лишённую растительности. Такова особенность местной почвы и розы ветров — после повреждений верхний слой почвы не восстанавливается тысячелетиями. Саамы знали эту особенность и тщательно выжигали траву на месте будущего кургана.
Однако больше нас заинтересовало и озадачило другое сооружение, найденное неподалёку, — выложенный небольшими камешками спиралевидный лабиринт.

Учёные до сих пор ведут споры о знаменитых саамских лабиринтах — как по поводу их назначения, так и об их возрасте. Последний определить не удалось никому, но скорее всего каменные лабиринты очень древние, около трёх или четырёх тысяч лет назад построенные некими досаамскими племенами. А поскольку никаких изустных легенд о лабиринтах не сохранилось, остаётся совершенно непонятным, для чего они сооружались. Кое-кто полагает, что это, подобно Стоунхенджу, был календарь; иные —что это основа ловушки для рыб: за последние столетия эта местность поднялась на 6—8 метров. Есть и версия, что соседство могильников и лабиринтов далеко не случайно. Лабиринт — символическое изображение материнского чрева, и душа умершего, пройдя через него, рождается для этого мира вновь, чтобы воплотиться в новорождённом ребёнке.

Через несколько дней пути, отделяющих нас от острова с лабиринтом и могильником, мы снова наткнулись на памятник саамской культуры — нечто, похожее на «камень на ножках», точнее не скажешь. Многотонный валун, неизвестно каким образом поставленный на три небольших камня, служащих ножками, предстал перед нами в виде гигантской черепахи, втянувшей голову в панцирь. Это был, как выяснилось позже, один из так называемых саамских сеидов, временами встречающихся на островах Белого моря.

Мы долго ходили вокруг загадочного сооружения и, понимая, что это — определённо дело рук человеческих, всё гадали, как смогли древние саамы сдвинуть с места и перевезти огромный валун, не имея даже представления о колесе. Около сеида мы нашли разноцветные камешки и остатки оленьих рогов. Никто не решался потрогать древнее сооружение руками — вероятно, так на нас подействовали полуистлевшие подношения, свидетельства почитания неизвестных нам богов. С точки зрения саамов, мы всё сделали правильно, хотя даже место, где стоял сейд, считалось священным. Подношения саамы бросали издалека.

Саамы были землепоклонниками, свидетельство тому — многочисленные сеиды разных видов, разбросанные по беломорским островам. Этот народ верил, что люди не умирают, а превращаются в камни. Поэтому, когда саамские шаманы чувствовали приближение смерти, они уходили в глухие леса, чтобы там превратиться в камень и обрести таким образом бессмертие. Свои сеиды саамы устанавливали на самых видных местах —на берегах островов или склонах гор. Почти у каждого сеида своя история. Культ поклонения камням восходит к предкам саамов, которые, придя на эту землю, по преданиям, превратились в камни и завещали её потомкам. Некоторые сеиды и впрямь похожи на людей —камень большего размера напоминает торс, поставленный на него булыжник — голову; встречаются и более примитивные, небольшие сеиды, и многотонные гиганты, нечеловеческими усилиями водружённые на свой трёхногий постамент. Они стоят как стражи-хранители древнего народа.

Духи камней не всегда были благосклонны к людям. Чтобы в охоте и рыбной ловле добытчикам сопутствовала удача, идолов постоянно задабривали, причём делали это только мужчины — женщины к сеидам не подпускались вообще. Если идолам не уделяли внимания, священные камни могли перелететь на другое место, где к ним будут относиться с должным почтением и приносить подношения. Пример тому — знаменитый Летучий камень, массивная каменная плита, ненадёжно балансирующая на глыбе пирамидальной формы. Кажется, чуть коснёшься — и хрупкое равновесие нарушится, камень упадёт. Были, однако, времена, когда его хотели «низвергнуть» как языческий символ, но ничего не получилось. По преданиям, когда-то этот камень прилетел издалёка и примостился на глыбе, словно в нерешительности — оставаться или нет. Конечно, такое чудо природы мог сотворить и ледник, посадив одну глыбу на другую, но камень и постамент совершенно разной породы: постамент — бурый, как и все скалы в этой местности, а камень — чёрный, и остаётся только гадать, откуда такой взялся...

Белое море вселило в наши души смятение. Неожиданно столкнувшись с чужой культурой, сроднившейся с суровой северной природой, думая о людях, тысячи лет назад живших здесь, а ныне — лежащих в тех самых могильниках, мы чувствовали себя чужаками... Саамы верили: когда душа шамана покидает сеид, камень раскалывается. Все «монументы», которые мы видели были целыми — кто знает, может, духи наблюдали за нами, ждали подношений, кляли за неуважение?.. Канули в Лету их почитатели — так не пора ли опять сняться с места Летучему камню, улететь в поисках народа, который будет поклоняться и молиться ему...